23 февраля

Паренек рассказал, сейчас он бизнесмен, а пока в институте учился, в охране работал, в молодости. Был я в тот день старшим смены, и происходило все непосредственно у меня на глазах. На День защитника Отечества генеральный всех собрал в конференц-зале, поздравил мужчин, вручил сувениры и премии от фирмы. Выпили по бокалу шампанского.

Потом все по отделам разбрелись, в каждом отделе девушки и женщины своих мужчин поздравляли отдельно. Не обошлось без плюшевых зайцев, шариков и открыточек с мужественными ликами солдат. Охрану никто отдельно не поздравлял, поэтому по окончании торжественной части все свободные от работы сотрудники службы безопасности, человек двадцать, собрались в кафе для персонала. Отцы-командиры спонсировали небольшой фуршет. Сначала все было достойно. Выпили за Родину, за фирму, за начальство. Генеральный заглянул, присел на минутку, чокнулся с «генералами» и уехал. Остались все свои. И началось… Песни сменялись тостами, тосты сменялись танцами. Кто-то пытался приобнять официантку, кто-то побежал за водкой. Разговоры становились все громче, дошло до выяснения, кто где служил, время от времени слышались возгласы: «Да ты за всю службу ни разу с парашютом-то и не прыгал…», «Да у нас в Германии…», «Все ВВ-шники – козлы.. » Но никто не подрался. После одного безудержного танца зам. начальника службы, полковник в отставке, выронил вставную челюсть. Он потерянно ходил между столами, смотрел в пол и жалобно гнусавил: «Ребята, только не наступите…» Так и не найдя ее, он обиженно уехал. Время приближалось к одиннадцати, а вечеринка к логическому завершению. Те, кому назавтра на пост, разъехались по домам. Одно бесчувственное тело бывшего прапорщика-оружейника мы отнесли в комнатку охраны и положили на диванчик, по соседству с боксерской грушей и штангой. Повара и официантка ушли, получив клятвенные заверения, что все будет нормально. За столом остались сидеть двое, самые крепкие, и двое заснули на стульях. Я пошел проверять посты, спустился на первый этаж, покурил с охранниками, посидел в «мониторке», где установлена техника видеонаблюдения. Прошло около часа. Случайно бросил взгляд на экран, где показывался этаж с кафе. По длинному коридору, обнявшись, переваливаясь от стены к стене, двигались двое «самых крепких». Один из них что-то держал в руке. Освещение в коридоре было переведено в дежурный режим, их темные силуэты вырисовывались на фоне редких лампочек. Несколько раз они пытались войти в запертые кабинеты разных отделов, по-видимому, искали туалет или комнату охраны. Надо помочь ребятам. Поднимаюсь на лифте на пятый этаж. Никого. Туалет. Никого. Захожу в комнату охраны… Эти двое все-таки дошли. Картина, которую я увидел, до сих пор стоит у меня перед глазами. Один, приподняв голову прапорщика, открывает ему рот руками. Второй светит ему в лицо фонариком и пытается поместить туда вставную челюсть. Глаза прапорщика искажены ужасом и мукой, но сделать он ничего не может, его руки ребята придавили коленями. Он сдавленно хрипит «Это не моя, это Михалыча, говорю я вам…» Что он бедный пережил, и чем бы все закончилось, не подоспей на выручку я, неизвестно…