МВД признало пулю дурой

Кровавая бойня, которую устроил в Норвегии маньяк Брейвик, заставила россиян снова поднять тему оборота оружия

Многие заговорили о том, что продажу “стволов” надо ограничить. Оппоненты отвечают на это: нынешнее законодательство (особенно после введенных с 1 июля 2011 года новшеств) настолько жесткое, что закручивать гайки уже просто некуда. И все эти дебаты на фоне предложения депутатов от ЛДПР позволить россиянам вооружаться не “игрушечными” (травматическими), а настоящими, то есть нарезными пистолетами.

К чему могут привести оружейные реформы? Что ожидает тех, кто мечтает везде ходить с пистолетом? Об этом — наше интервью с зам. начальника Главного управления охраны общественного порядка МВД России (именно оно отвечает за “оружейное” направление) генерал-майором полиции Леонидом Веденовым.

— Многие уверены, что изменения в законодательство об оружии, которые вступили в силу с 1 июля 2011 года, были преждевременными. Ведь даже среди экспертов не достигнуто согласие по коренным вопросам. Одни выступают сегодня против «травматики», другие, наоборот, ратуют за смертоносные нарезные пистолеты…

— У жителей сибирской тайги взгляды на оружие самообороны одни, у городского населения — совсем другие. Закон «Об оружии» носит название федерального, а значит, нововведения должны снижать криминальный градус в целом, а не быть «заточены» лишь под определенные территории с их общественным мнением.

Все нововведения основаны на долгосрочном анализе, а экспромты вроде призывов разрешить нарезные пистолеты мы регулярно слышим накануне очередных выборов. Мне трудно понять, почему некоторые депутаты, едва успев проголосовать за одни поправки, спешат предложить совершенно другие. Но на стадии разработки МВД высказало собственные строго обоснованные предложения, которые были приняты. Это прежде всего усиление ответственности за нарушения, связанные с оборотом гражданского оружия, запрет его ношения на публичных мероприятиях и подготовка будущих владельцев к безопасному обращению с ним. Это вводится с 1 июля 2011 года. И теперь наша задача — добиться эффективной реализации этих новшеств.

— Всего два разрешенных травматических «ствола» вместо прежних пяти, причем со скромной энергетикой (до 91 Дж) — это, по сути, разоружение населения.

— Общая норма в пять «стволов» существовала до того, как «травматика» выделилась в новый особый класс оружия — огнестрельное оружие ограниченного поражения (ОООП). До этого законодательством она вообще специально не регулировалась. Нормы же диктуются практическим смыслом. Вот пример. Охотнику разрешены пять гладкоствольных ружей — это дает возможность приобретать разные модели под различные виды и условия охоты. А те, кто ею долго и серьезно занимается, знают, что вдобавок и пять ружей с нарезным стволом — тоже отнюдь не роскошь. Наоборот, они готовы профессионально обосновать нужность расширения допустимого на сегодня арсенала. Опытные охотники, а также стрелки-спортсмены — проверенный контингент владельцев оружия, которых не коснулись никакие количественные ограничения. Эти люди способны привить обществу культуру владения оружием. И если для того, чтобы они могли более эффективно заниматься своим делом, в том числе достойно представляя Россию перед мировым сообществом, им потребуется изменение в законодательстве, их предложения не останутся без внимания.

Но одному гражданину иметь для самообороны сразу пять травматических пистолетов — явный перебор. Это скорее коллекционирование. Оно, кстати, по-прежнему разрешено. Если вы ценитель отечественного ОООП — получайте лицензию на коллекционирование, тогда можете приобретать хоть все разрешенные к обороту модели. Требования к хранению такого внушительного количества оружия, естественно, строже. Что касается ограничений по энергетике, так на то оно и ОООП, чтобы свести к минимуму количество смертельных исходов. У нас за последние пять лет от «травматики» погибал в среднем один человек в месяц. Представьте, что это ваш близкий — и вам не покажется, будто это мало.

— С 1 июля обладателем пистолета может стать только человек, прошедший специальное обучение. Где его проходить и как — до сих пор неизвестно. Может, все это изначально было задумано специально, чтобы людей лишить возможности купить пистолеты? Ведь после Кущёвки и Сагры вооружать население опасно…

— Хотя вопрос с обучением действительно затянулся, никаких предлогов для отказа гражданам мы не ищем. МВД, конечно, не вправе обязать Минобрнауки оперативно утвердить требования к программам подготовки. Но оно имеет и уже реализовало собственные полномочия по урегулированию вопроса таким образом, чтобы граждане не лишались права на самооборону. И заявления на выдачу лицензий принимаются, и необоснованных отказов нет.

А события в Кущёвской и Сагре произошли много позже того, как были выработаны «оружейные» новации. Кстати, истоки всех этих криминальных историй берут начало еще в 90-х годах.

В те годы все без объяснений понимали, кто такие люберецкие, ореховские или тамбовские… Чуть ли не за каждым населенным пунктом закрепилось такое криминальное определение. Но оружие самообороны и тогда никто не запрещал. Специалистам известно, что его оборот практически не связан с динамикой организованной преступности.

Уверяю вас, полиция не станет специально ни разоружать, ни вооружать население при осложнении оперативной обстановки. У нее в этих условиях иные обязанности. А вот вопрос самообороны каждый гражданин решает лично. Препятствий для этого со стороны лицензионно-разрешительной системы не было и нет.

— Ходят слухи, что платное обучение граждан в подконтрольных МВД организациях принесет аж 3 млрд. рублей доходов…

— У нас даже Минобрнауки больше полугода не может определиться с тем, каким премудростям безопасного обращения с оружием нужно обучать людей. А кто-то, выходит, уже подсчитал даже годовую цену этого вопроса. Если они такие специалисты по скрытым пружинам, то должны знать, что МВД предлагает возложить обучение как раз на те структуры, которые от него наименее зависимы. Оружие там действительно имеется, а значит, и контроль полиции присутствует. Но вот стабильности и порядка там со строгих советских времен было больше всего, а нарушений и, следовательно, возможностей давления — меньше.

Я говорю о спортивных организациях стрелкового профиля. Их специалисты — мастера своего дела. Но самое главное — спортом люди приходят заниматься добровольно, а не ради бумажки. Поэтому тренеры настроены не на халтуру, а на реальную работу с людьми.

— Многие убеждены, что запрет импорта «травматики» с 1 июля пролоббирован российскими оружейниками. Что на это им ответите?

— Искать за этим коррупцию нелогично: ведь «иномарки», как правило, значительно дороже. И в случае их разрешения еще легче предположить: это пролоббировали богатые заморские производители оружия. У торговли, в том числе оружием, много способов манипулировать покупательскими предпочтениями. Что до качества отечественного оружия вообще, то как россиянину и человеку в погонах мне за него не стыдно.

Число же импортных моделей слишком велико, и в мире постоянно разрабатываются новые. Так что слишком сложно было бы обеспечить соответствие всего ввозимого оружия нашим национальным стандартам. ОООП должно выдержать немало испытаний для обязательной сертификации. Не стоит думать, будто если в соответствии со стандартами какой-либо страны-производителя конкретная модель оружия в переводе на русский язык предназначена для «ограниченного поражения», то это соответствует российскому пониманию. Там могут иметься в виду неприемлемые для нас медико-биологические, химико-аналитические и иные требования. Гарантии безопасности здоровья граждан все-таки на первом месте, особенно с учетом массовой востребованности ОООП.

Ну а на особо разборчивых знатоков оружия в вопросах, имеющих столь острые социальные последствия, вряд ли стоит ориентироваться. На то они и знатоки, что им не угодить и автоматом Калашникова. Для любителей заграничных изысков существуют все, кроме ОООП, разновидности гражданского оружия, потому что их применение не приводит к таким криминологическим последствиям. За состояние же преступности ответственны все-таки не капризные оружейные фанаты, а государство. Неудивительно, что оно приняло решение лимитировать то оружие, которое сегодня чаще другого используется с нарушениями.

— Может, «травматика» в принципе не нужна? У людей, которые ничего не понимают в оружии, она создает иллюзию защищенности, а бандитам дает возможность убивать.

— Делить владельцев «травматики» на эти крайние категории неправильно. И в бандитском обиходе, между прочим, преобладают нелегальные нарезные «стволы». Вообще «травматика» не призвана служить крайним целям: она и не создает никаких иллюзий, и не предназначена для убийства. Гражданам, у которых есть основания опасаться киллеров с автоматами, лучше, конечно, обращаться за помощью в правоохранительные органы. А «травматика», может, поможет остановить, скажем, хулиганов. Понятно, что защититься при наличии сноровки можно любым подручным средством. Но оружие специально для этого предназначено в том числе и потому, что одинаково служит людям разных физических комплекций.

Среднестатистический гражданин при желании может быть обучен вполне эффективно применять конкретную разновидность оружия, включая «травматику». И, кстати, вопреки расхожему мнению не обязательно сразу для поражения, но и для предупредительного выстрела. Он, между прочим, не тише, чем из боевого пистолета. И так же привлекает внимание окружающих.

А тем, кто советует от греха запретить такие пистолеты вообще, я бы сказал: давайте посмотрим, что мы будем иметь при новом правовом режиме, а уж потом, в случае необходимости, примем дальнейшие решения. Желающим носить «травматику» я бы рекомендовал обратить внимание на свою психологическую и практическую готовность к самообороне. Дело всегда в первую очередь в людях, а не в пистолетах. Лично я не встречал владельцев «травматики», которые ничего бы не понимали в собственном оружии. Но часто встречал людей, которые, доставая «травматику», в этот момент ничего не понимали в самих себе.

— Почему полиция по-прежнему принимает у соискателей «оружейных» лицензий сомнительные медсправки, купленные в частных клиниках?

— Верховный суд России неоднократно рассматривал заявления, касающиеся медицинского освидетельствования будущих владельцев оружия. Согласно его решениям мы перестали требовать документы из психо- и наркодиспансеров, а также начали принимать документы, выданные частными медучреждениями. Справедливости ради скажу, что не припомню таких фактов, чтобы владелец оружия открыл стрельбу, а потом выяснилось, что он купил справку, страдая заболеванием, препятствующим ее законной выдаче.

— В России под «крышей» полиции расплодились тысячи посреднических контор, которые за деньги готовят соискателям лицензионный пакет с гарантией получения любого разрешения…

— Это не всегда пособники коррупционеров либо мошенники. У нас полно предприимчивых людей, которые не прочь заработать на неприязни граждан к процессу сбора любых документов. Допускаю, что ради конкурентных побед владельцы таких «сервис—контор» могут намекать на свои якобы особые возможности в лицензионно-разрешительной системе полиции. Конечно, мы не оставляем без внимания подобные факты.

За последние 10 лет не установлено ни одного факта, чтобы вследствие действий таких посредников была выдана лицензия на приобретение оружия человеку, не имевшему на нее право. И неправомерных отказов гражданам, подготовившим нехитрый пакет самостоятельно, естественно, тоже нет. С учетом этих фактов решайте сами, тратить ли деньги и время на услуги сервис-контор. А намеки на то, что за свою бурную деятельность они якобы платят процент полиции, это басни, которыми оправдываются их высокие цены.

Источник: Московский Комсомолец

  Информационный портал «Охрана РОССИЯ». При использовании материала гиперссылка обязательна.